|
С.-Петербург
Почтеннейший Михаил Ники<форович>!
Пишу к вам по поручению к<нязя> А. М. Горчакова. - Князь жел<ает> очень, чтобы вы - в этом водовороте всевозможных и не<воз>можных сплетней, толков и лжей, вы - как лучший представител<ь> русской гласности - знали с<амым> достоверным, самым полож<итель>ным образом о настоящ<ем> ходе и состоянии дел.
Все показания князя з<аклю>чаются в следующих тр<ех> пунктах:
1) Ни в Киссингене, ни <в Берлине> <пр>и всех совещаниях с <ин>остранными министрами и <го>сударями не было ни предложено, <н>и принято нами никаких обязательств, ни изустных, ни письменных, по какому бы <то> вопросу ни было, так что князь возвратился из-за границы, <у>держав за собою те же самые <у>словия полнейшей самостоятель<нос>ти и неограниченной свободы <дей>ствия, с какими он туда <от>правился.
2) О польском вопросе не <было> речи. - Князь просит вас принять это удост<оверение> в самом буквальном с<мысле> слова: Le nom de la Pologne n’a pas été prononcé*.
3) Князь остается верен свое<му> взгляду, а именно, что настоящ<ая> политика России - не за грани<цею>, а внутри ее самой: т. е. в ее последовательном, безостанов<очном> развитии - и потому считает своею первою обязанностию не путать ее ни в как<ие> внешние, посторонние вопрос<ы>, чтобы как-нибудь чр<ез это> не повредить правильно<му> решению ее настоящего <вопроса>, т. е. внутреннего.
Вот что поручено мне было <ва>м передать уже несколько <дн>ей тому назад, но я все это <в>ремя жил и живу в такой <м>учительной, невыносимой, ду<ш>евной тревоге, что вы, конечно, простите мне это невольное <про>медление.
Мое усерднейшее почтение <ми>лой Софье Петровне.
Вам душевно преданный
Ф. Тютчев
P. S. От А. И. Георгиевского сей<час> получил письмо - благодарю.
* Слово «Польша» не было произнесено (фр.). |
