|
Село Овстуг. 12 августа
Сейчас, дорогой мой Аполлон Николаевич, писал к Похвисневу, чтобы напомнить ему о представлении по случаю тридцатого августа1 и навязать на его совесть более усердное ходатайство по этому делу.
Не знаю ли, друг мой, заинтересованы ли в этом представлении? Кажется, нет - но при случае сообщите тем, кому ведать надлежит, и в особенности нашему добрейшему Захару Михайловичу, о письме моем к Похвисневу, - и да будет оно, с Божиею помощию, действительнее моих изустных представлений.
Милое письмо ваше я получил еще в Киеве, и оно было вполне созвучно тем хорошим впечатлениям, которые я вывез из этой местности. Да, я Киевом остался совершенно доволен. Он оказался принадлежащим к той редкой категории впечатлений, оправдывающих чаемое... Да, замечательная местность, закрепленная великим прошедшим и очевидно предназначенная для еще более великого будущего. - Тут бьет ключом один из самых богатых родников истории.
Мне удалось видеть Киев в очень счастливую живописную минуту при встрече им государя вечером 30-го июля, при освещении всех этих достославных Киевских - с их золотоглавой святыней - и отражении в Днепре. Картина была поистине волшебная и которую, конечно, никто из присутствовавших долго не забудет. - Я в самую минуту этого ночного великолепия от души вспомнил об вас и о Полонском и от души пожалел, что вас тут не было. - Но и вся моя поездка меня весьма удовлетворила. Какой-то новый мир, какая-то новая, своеобразная Европа вдруг раскрылась и расходилась по этим широким русским пространствам - на всех трех линиях движение неимоверное, а это только слабое начало... Остальное доскажу.
Простите - пока, до близкого свидания...
Вам душою преданный
Ф. Тютчев |
